Моя Эва была големом, сделанным года за 3-4 до событий игры, так что воспитал её именно текущий Век Разума и его Максимы, другого мира она не знала) Про големов надо сказать вот что - у них было что-то вроде законов робототехники, и жизнь их держалась в браслетах с красным камнем. В пару к големскому шёл браслет без камня, но с таким же знаком, и тот, на ком был этот браслет, мог голему приказывать.
Загруз от мастеров, предыстория ЭвыСудьба создателя
Ты помнишь своего создателя — пражского мастера-кукольника с добрыми глазами. Шандер Ковач и его семья были теми, кому ты была не безразлична и кто относился к тебе как к живому существу. Его сестра и жена показались тебе хорошими добрыми женщинами. Шайлу Ковач, его жену, ты видела только мельком, зато Алиша - сестра кукольника заботилась о тебе все время до твоего отъезда в Лондон, кормила пражскими сладостями и вместе с братом объясняла как сохранить секрет твоего происхождения от посторонних.
Ты писала из Лондона, рассказывая о холодности и жестокости Дориана к тебе. Они отвечали осторожно и нерегулярно, однако в их письмах было искреннее сочувствие. В какой-то мере ты злилась на них за бездействие, но, с другой стороны, что могли простые мастера сделать лорду?
Лондон-Санкт-Петербург
Кажется, вся жизнь в Лондоне сводилась к воспоминаниям об этом человеке, в доме которого она жила в Лондоне.
Сложно было бы сказать, кем она была для него — телохранителем, домохозяйкой. Но самом деле, не так уж сложно — она была его вещью, которую он использовал так, как ему было нужно.
Однажды Эва поняла — сама ли она дошла до этой мысли? или это он ей сказал? — частью проблемы всю ее жизнь было то, что порой она не могла отделить свои мысли и волю от его приказов.
Она поняла, что она не человек, потому что у людей так не бывает.
Это понимание ее чуть не убило тогда — вероятно, не убило потому, что чтобы умереть, тоже надо быть человеком.
Потом случилось вот что. Она возвращалась домой, с какого-то поручения.
Она заговорила с этим человеком в сумерках и не смогла бы сейчас его узнать. Он как-то сразу показался ей очень приятным, располагающим… Пригласил к себе домой — выпить чая с пирожными, выговориться. «Я вижу, как тебе тяжело», — сказал он, и Эва сразу поверила, что он поможет.
Они зашли в дом с черного хода. Накатывавшие слезы застилали глаза — вряд ли Эва снова найдет этот лондонский адрес. Неожиданный доброжелатель усадил ее в кресло и начал было слушать, Эва долго рассказывала о себе, а потом вдруг разрыдалась, закрыла лицо руками и плакала, плакала, не могла остановиться.
Вдруг она почувствовала, что ее ударили ножом, потом еще, и еще.
Сначала Эва очень удивилась.
Потом ей стало очень больно, страшно и обидно.
Потом провал в никуда, где она чувствовала ничего. Неужели это смерть? Но это странно!
Пока она обо всем этом думала, внезапно почувствовала, что вполне может встать и уйти. Сначала выбралась из какой-то темной холодной комнаты, потом прошла по красивому светлому дому (никого не встретив, чувствуя, как быстро остывающая кровь стекает по шее, по рукам, по спине и капает по пол, на дорогие ковры).
Как-то выбравшись из этого дома, она дальше шла по незнакомым, почти пустым переулкам — уже почти стемнело, в разорванном и окровавленном платье, не зная, куда идет, с легкой, странно кружащейся головой. Словно впервые в жизни чувствуя себя самой настоящей живой девушкой.
Потом она столкнулась с этим человеком. Он обескураженно оглядел ее, потом вежливо поздоровался, назвался Адольфом Донатовичем Шилейко и спросил, не нужна ли ей случайно помощь.
Эва оправила изрезанное и окровавленное платье и весело сказала, что она, пожалуй, хотела бы выбраться отсюда.
Шилейко сказал, что с этим он как раз помочь может, так как он капитан дирижабля, а дирижабль припаркован за углом.
Это было как в сказке!
Он отвел ее на дирижабль и увез в Петербург, ни о чем особо не расспрашивая.
В Петербурге он сказал, что у него есть знакомый,Кирилл Антонович Вронский , человек умный и незлой, не навредит точно, а может, и поможет, и пожалуй, стоит Эву отвести к нему.
Так и случилось.
Сейчас Эва живет в доме у Кирилла Антоновича и учится в Университете, а еще много помогает Кириллу Антоновичу с наукой.
Он тоже не задавал лишних вопросов, дал ей свою фамилию, поселил у себя дома.
Эва учится на врача.Сейчас она почти спокойна и счастлива.
Людей очень интересно изучать, сравнивать с собой, понимать — про себя и про них. Кирилл Антонович эту тягу к познанию поощряет.Про лорда Грэя Эва почти не вспоминает.
Теперь, когда ты живешь в Петербурге, ты подумываешь о том, чтобы написать семье Ковача об изменениях в своей судьбе или даже встретиться с Ковачем и его семьей после стольких лет. Ты знаешь, что теперь эта семья переехала в Вену.
6 июня 1878 года
читать дальше
Совсем немного осталось до получения дипломов — пройти практику, и всё! Можно будет заниматься научной деятельностью! Я гуляю по Санкт-Петербургу, и меня переполняют радость и хорошее настроение, хотя я пока не знаю, чем буду заниматься, очень хочу работать со своим отцом, но какому вопросу себя посвятить — пока не поняла.
В городе встретила поляка по имени Алексей, проводила до Сенного рынка. Мы мило болтали, пока не всплыло, что я тоже полячка (по легенде - из польских военных сирот). А фамилию до усыновления Вронским я и не придумала! В-общем, я замялась, Алексей этот тоже отказался свою называть, на фоне всей этой беготни с луддитами разговор завершился как-то не очень, хотя расстались мы вполне дружественно. Дома, когда я рассказала эту историю и спросила отца, какие ещё польские фамилии бывают, папа строго сказал, что сейчас я Вронская, и на этом всё, нет у меня никаких других фамилий. Мне аж так стыдно стало! Хотя легенду эту мы вместе придумывали.
Пока я собиралась на Всемирную Выставку, где мы должны были встретиться с Энни Шредингер, чудесной изобретательницей из лаборатории Максвелла, с которой сошлись на почве нелюбви к консерваторству, папенька рассказал мне, что он знает о предсказаниях, которые уже сбылись один раз - при восстаниях в Польше, и вот грядет ещё нечто. Он сейчас разрабатывает что-то, чтобы предотвратить катастрофу и предложил помочь ему! Это такая честь!
Я выбираю мужской костюм, шляпу и маску, купленную вчера на барахолке, чтобы, если в Лондоне случайно наткнусь на хозяина, он меня не узнал. Если повезёт. Такие моменты заставляют вспомнить прошлое и наполняют ненавистью — почему я должна прятаться?! Почему вообще кто-то в наш просвещённый век может повелевать чужой волей?!
По прибытии в Лондон я пошла на музыку и потеряла отца в толпе биржевиков, зато набрела на ирландский паб, и ещё зато встретила там Алджернона Грейвса, лорда Милчто-то там, с которым мы однажды под абсент и опиум случайно провели ночь вместе, такое было приключеньице миленькое, после этого виделись ещё разок, и Алди был не в духе. Так что теперь я подлетаю к нему и кричу: "Алди! надеюсь, ты перестал дуться!", и только потом вспоминаю, что вообще-то на мне маска. В общем. после объятий и заверений, что он не дуется (лицо его при этом весьма...такое, никакое, вымученное, как и всегда. Кажется, он даже когда кутит, его не меняет), Алди знакомит меня во свои другом Филиппом, археологом, а я хвастаюсь тем, какая я сегодня мадама и даже в шляпке (ну и что, что мужская? Ну и что что я вообще в брюках и с убранными волосами?! В шляпке же! Х))
Ужасно себя чувствую, всё время дергаясь и высматривая Грэя в толпе — и по дороге на выставку, и на ней самой. Хотя Грэй наукой вроде бы не очень интересуется...
Встретилась с Энни, познакомила их с Алджерноном, а сама познакомилась с коллегами Энни, и... взяла автограф у Максвелла!!! Ааа, какой светлый ум, как здОрово было пообщаться! Он всё повторял, что достижения Века Разума не в гаджетах, а в голове! Вероятно, он прав, но как же сердце?!
Не дождавшись испытаний ОБЧР, пошли опять в паб с Энни и её сослуживцами, там пили, обсуждали строение дирижаблей, а потом на экскурсию в Нарентурм — лечебницу для душевнобольных, обычных и преступников. Может, там я найду вдохновение, чему себя посвятить? Познакомились с Толлем, студентом моего университета с другого курса, доктором Моро и пообщались с психами. Они все носят маски, поэтому Энни не смогла найти своего знакомого, зато меня чуть не нашёл Грэй! Видимо, пришёл на экскурсию. Мать наука, я чуть там от страха не умерла! Но обошлось, он меня не заметил, вся эта маета с маской была не зря!
В ночи в Питере встретила цыган, Ангина ходит босая даже по питерской погоде, поразительно! Искренне восхищаюсь этой женщиной!
Ольга Людвиговна Бекетова, которая гостит у нас в доме, рассказала, что работает над каким-то протезом, а Кирилл Антонович делился воспоминаниями об Анне Карениной, которая, оказывается, содержится сейчас в Наррентурме. Интересно, кто из этих масок она? И кем приходится ей наша Анечка из Смольного? Дочкой?
Завтра распределение на практики, ужасно волнительно!
7 июля 1878
читать дальше
С утра на распределение никто, понятно, не явился вовремя. Кроме меня. Но ладно, зато есть время разрисовать методические пособия на стенах университетской лаборатории!
Распределили на Путиловский завод, где мы собирали автоматоны, поучаствовала в двух экспериментах, в алхимическом мы открыли новый элемент, и его назвали в мою честь — Эвий! Я прыгала от радости, такое вдохновение!
Кто-то сказал, что мистер, по описанию очень похожий на Грэя, меня ищет. Вот так так. Прямо ужас. Чудом не застал меня ни дома, ни в университете! Папенька обеспокоен. Пришлось ему рассказать, что у меня с Дорианом отношения...не очень. Слава всем учёным, отец верит мне и обещает поговорить с Грэем! Отправила письмо Ковачам в Вену, вдруг получится найтись, я была бы очень рада повидаться, хотя обратного адреса не оставила, попросила отправить ответ Лизоньке моей подруге из Смольного (ну, ещё она княжна, да).
Случайно встретила на улицах Петербурга Алди. Он мой единственный знакомый в Лондоне, который может иметь связи с оооочень разными слоями общества (ну вряд ли Энни или Мик знают кого-то, кто способен на не очень хорошие поступки. И мне очень стыдно, но я не буду Дориана убивать или калечить, или лишать свободы, как он меня. просто заберу своё. Ну тоже не своё, конечно, но эта вещь нарушает Максимы вообще-то! Хотя, может, в полицию обратиться? А в какую? Нет, не хочу. Там придется объяснять, кто я, почему это моя вещь, а потом меня сдадут на эксперименты. ) В-общем, я беру Алджернона под локоток и пытаюсь представить всё так, будто у меня украли какой-то браслет. И тут он просит меня поддернуть его рукав. А там...не мой символ, но всё же меня начинает слегка мутить, я сдавленно спрашиваю:
-Вы управляете или подчиняетесь?
-Ага, вот как это работает ("Ааа, Эва, что ж ты такая тупая!!") А Ваш, Эва, управляет или подчиняется?
-Вы ставите меня в неловкое положение
-Мне кажется, мы оба уже в него встали той ночью с абсентом и опиумом
-Ой, ну вы сравниваете тоже!!
Я смеюсь, хотя мне дурно уже не слегка. Кажется, он правда не понимает? Или для него та ночь была той же степенью уязвимости? Вот я влипла-то! И пути назад уже нет, эх, ладно! И вроде бы он даже готов мне помочь...
Отец говорит, что Грэй хочет просто поговорить со мной. Почему он тогда не напишет письмо? Он вообще-то образованный человек и умеет писать, уж я-то знаю! Но нет, он хочет личной встречи. Всё ясно. Ненавижу, ненавижу, ненавижу!
—Эва, он вам докучает? Вы его боитесь?
—Ну да. Понимаете, у него есть одна вещь, которая делает моё пребывание рядом с ним небезопасным.
—Хотите, его просто не станет?
Я даже сначала вообще не поняла, что он имеет в виду, просто стояла и хлопала глазами. А потом меня как холодной водой окатило. Охох, что-то невообразимое! Не станет?! Убить?! Папенька, как так?! Я не хочу! И не хочу, чтобы он это делал! Вроде бы удаётся его уговорить. Если у Алджернона не получится, тогда будем думать.
На втором распределении практики отправили в Пироговку для повышения квалификации хирурга. Суровая Ева Грант притащила нам труп и заставляла его шить-перешивать. Довольно занятно, но алхимия меня интересует много больше! Очень жаль, что нынче утром погиб Горчаков, с которым у нас были большие планы по разработке веществ....
Напросилась на третью смену практики, дополнительную, отправили в приснопамятный Наррентурм перенимать опыт по психиатрии. Вроде бы у нас хотят открыть что-то похожее.
Наконец-то попала в лабораторию Вронского! Помогала ему мешать зелья на патенты.
Появляется Алджернон, говорит, что есть план, рисковый, и он просит дать потом подержать (?!!!!) браслет. Потом будет потом, но вообще просьба меня пугает.
Я осторожно беру его под локоть, и задаю вопрос, который чувствую для себя важным
—Почему ты это для меня делаешь? Что ты вообще думаешь про эту историю с браслетами?
Однажды у меня так получилось прочитать мысли, случайно, сначала на одной из пьянок в "Золотой Гусыне", а потом в Университете. Кажется, люди так не могут. Вдруг и сейчас получится? И..."это дает мне смысл, меня тянет к тебе, я сам не знаю почему". Кровь стучит в ушах, я даже не особо слышу, что он мне говорит голосом, важнее - это.
Он спрашивает меня, почему я ему доверилась, а я честно отвечаю, что не знала, что он знает про браслеты.
-Ты не боишься?
-Боюсь.
-Вот так просто?
Я пожимаю плечами - а что мне уже тут скрывать? Прямо даже не задумываясь, я ему говорю, что после выполнения первого приказа я сниму с себя свой браслет, потому что лучше смерть, чем опять вот это всё. И это даже не будет нарушением Максим, потому что я опять стану вещью, пустой куклой для поручений. Помощница Алджернона Элизбет угрожает что-то со мной сделать, если я ему наврежу. Мне её ужасно жаль, потому что второй, управляемый браслет, у неё, и Алджернон не может снять свой и освободить её, потому что тогда она его с шансами убъёт... А навредить тут только мне могут, все могут мне навредить, и Алджернон, и она, а я-то как кому из них могу что-то сделать вообще?!
Получила свою первую зарплату за практику, уиии! Всего 30 рублей, но такая гордость! Правда, пришлось спешно прятаться от Грэя в банке и умолять банкиршу позволить остаться тут посидеть в уголку.
Погадала у Ангины. Это. конечно, антинаучно, но попробовать-то интересно! Говорит, что в деле может помешать женщина, но есть шанс договориться. И что нужно довериться другу. Охох.
От нервов напиваюсь водки с лимоном в кабаке и отправляюсь с Ирочкой Салтыковой в Моллис-паб на кулачные бои и заседание "Любовников смерти".
-Чешка я или нет, в конце концов?! Я участвую! Я им покажу красивый бой! - кричит Ниночка, и я прямо чувствую, как заражаюсь её энтузиазмом. Люди так цепляются за ту землю, где родились! Я вот тоже, фактически, чешка. Но не ощущаю себя ни ею, ни британкой, ни русской...
К сожалению, мои ставки на Толля и Нину пропадают, что, в общем. неудивительно, там дерутся и здоровые военные, обвешанные гаджетами, и даже Шерлок Холмс! Но удовольствия мы всей шоблой получаем огромнейшее!))
Луиза Австрийская, Гога (ой, простите! То есть Светлейший князь Георгий Александрович Юрьевский )))), Ира Салтыкова, Эва, Толль))
С Толлем на улице встретили Энни и я попала, наконец, в лабораторию Максвелла!!! Прекрасный автоматон, чудо техники и при этом чертовски обаятельный! Образовали общество смертников, т.к Мик умирал от последствий экспериментов (и отказывался от денег и помощи!!!!), я стояла под стрелой с очень низким шансом на успех, Энни прислали метку смерти, а Толль не помню что Х) Зато выяснилось, что я знаю, где ему найти сослуживицу погибшего отца, а Энни знает его пропавшую сестру!
Мику стало совсем плохо, мы отвезли его в Вену, а я отправилась дальше в Питер за лекарствами, Мику в Вене немного помогли и отправили долечиваться в Питер, и тут ему стало намного лучше, а наш клуб обрел название "Навалявшие смерти" Х))
В Вене мы отдали денег за лечение Мика и попали на просмотр синемы, очень будоражащее зрелище, потрясающее достижение науки, почти магия! )))
Встретила Ангину, она искала Вронского, пришлось ехать в Петербург, там мы его не нашли, зато засели в кабаке, а потом таки встретили и выяснили, что брат Ангины - его приемный сын, и их всех хочет убить маньяк, потому что борьба за титул цыганского барона! И вроде обескровленные трупы, которые находили в последнее время, это всё он. Мимо пробегала помощница Грейвса, а Вронский сказал, что дом Грэя грабанули, но план был совсем не такой! Или я уже опоздала?! В-общем, цыганам и полякам тоже надо было в Лондон, и мы отправились туда. Там я случайно встретила Грейвса и он сказал, что пора, и сопроводил меня к своим людям (оказывается,грабежом они то ли инициативу проявляли, то ли что-то не так поняли Х)) В-общем, надо теперь ловить Грэя лично, браслет, видимо, при нём). И он напомнил о своей просьбе. Я не смогла удержаться и попыталась опять провернуть свой фокус, но Элизабет меня вырубила, и как только почувствовала?!. А потом шипела мне в уши, что если я ещё попытаюсь навредить его господину (ах, вот что она тогда имела в виду!) — она меня всяко расчленит, а потом наденет браслет. Я нарычала на неё в ответ из последних сил. Её служение - это её служение, а если я что-то чувствую нужным - я это сделаю, никто не в праве мне приказывать! Хотя перед Алди немного стыдно. Он усаживает меня на стул, держит за руку, просит ничего с ним не делать, потому что Элизабет ревнует. Меня? Вот смешная.
-Зачем ты её мучаешь?
-Мучаю? Мы мучаем друг друга вдвоём.
Никогда не видела Алджернона таким... обеспокоенным? Живым?
Появляется Вронский, мы сидим и ждем, когда команда Алди будет готова. Вронский рассказывает о своём прошлом. Говорит, что он страшный человек и что он был готов Грэя убить. И это вообще никак не меняет моего отношения к нему. Я не видела от него никакого зла, только добро, и знаю, что он не только мне помогал, и это перевешивает всё.
Дают отмашку. Я, по счастью, на тот момент протрезвевшая ещё на стадии спасения Мика и пришедшая в себя после контузии, собираю себя в кулак и иду на темные улицы Лондона. Мы прогуливаемся с мистером Хэллером, и я стараюсь не смотреть туда, где всё произойдёт. Но сказать мистеру Хэллеру, что мне нельзя это видеть (потому что голем не может спокойно смотреть, как человеку причиняют вред, он обязан помешать) не могу, он знает про браслеты, а значит, таким образом получит подсказку, кто я, а тут и так всё на волоске. А ещё я боюсь, что меня увидит Грэй, и всё провалится. Но вот нас зовут в темноту, там Элизбет держит контуженного Грея, я беру его за руку и начинаю спрашивать. И теперь он, он в моей власти, и это так странно. Правда я всё равно чувствую себя скованной, я всё равно...боюсь его. Когда мы выясняем всё, что нужно - что браслета при нём нет, и он и правда не собирался надевать его на встречу со мной, а хранит его таки у себя в доме, Грэя уводят, а мне ужасно хочется подмигнуть Элизбет, и я не отказываю себе в удовольствии. Пусть понервничает
Я в обыске дома не нужна, поэтому возвращаюсь в пансионат.
У меня начинают трястись руки. И вот появляется Алджернон и говорит, что всё готово, мы выходим во двор.
Он стоит близко-близко и в руках у него моя беда. И он повторяет, что всё-таки просит меня о доверии, он просит надеть его _ему_ на руку. И когда я беру у него из рук браслет, всё исчезает. Исчезает Элизабет, которая неизменно торчит неподалёку, исчезает Грэй, исчезают мистер Хеллер, его команда и весь чертов Лондон, и весь чертов мир, остаёмся только мы вдвоём и этот проклятый браслет, с его мягкой кожей и крепким замком! И я чувствую, что сейчас будет правильно, очень правильно отдать его. Что это нужно почему-то! Мозг кричит что нельзя, но, кажется, слушаю я его только в лаборатории, и потому быстро защелкиваю застёжку на запястье Алджернона, и, только увидев браслет на его руке, понимаю, что наделала, меня накрывает ужасом так, что я даже убежать не могу, только зажмуриваюсь и закрываю уши руками И я слышу, что он начинает что-то говорить, но, к счастью, не разбираю слов и только выдыхаю "Нет!". Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, не надо!!! Я не вынесу, не вынесу этого снова! Я чувствую его руки на моих запястьях, и он мягко отводит мои ладони от ушей. И "Послушай меня." И я слушаю, всё ещё зажмурившись. "Я хочу, чтобы ты была свободна". Я распахиваю глаза и вижу два браслета на своей руке. И тут ноги перестают меня держать, и я падаю в руки Алджернону. И он обнимает меня и шепчет "Ты поверила мне! Поверила!" А я смеюсь и плачу и лепечу что-то про свободу через смерть, и как же он помог дурацкой кукле, а он всё благодарит и благодарит меня за что-то
Мы сидим у техно-костра и держимся за руки и рассказываем друг другу, как мы дошли до жизни такой. Он — про Элизабет, которая демон (?!!! подумаю об этом завтра) и которую привязали к нему этими браслетами, когда он от скуки устроил спиритический сеанс в своём ныне сгоревшем поместье, я — про то, как служила и как умирала. Я как будто разговариваю с совершенно незнакомым, но почему-то очень близким человеком, и это так интересно. И от соприкосновений наших рук я чувствую, как внутри поворачиваются какие-то шестеренки, но пока не понимаю, что это значит, мне просто хорошо.
Возвращение домой омрачило известие об очередном трупе и задержанном над ним человеке, голом и с амнезией. Отличное завершение дня Х)
8 июля 1878
читать дальшеУтром я просыпаюсь с ощущением свободы. И что это не меняет в моей жизни почти ничего — я всё так же поцелую сейчас отца на прощанье, пойду на практику, и буду общаться с теми же людьми. Но одновременно это меняет вообще всё!!
Промаявшись в лаборатории в ожидании практики (подрисованные вчера глаза они стерли, только сердечки из дула не стерли, но глаз я сегодня нарисовала ещё больше! )))), я ощутила, что ещё с самого пробуждения меня терзает чувство недосказанности. И что хочу написать письмо. Точнее, что я хочу рассказать, но в письме будет быстрее, чем ехать в Лондон. Не отказываю себе в желании, хотя на удивление дается непросто, я рву три черновика, и это злит, я не знаю, как рассказать Алджернону всё то, что я сейчас ощущаю к нему, к тому же нечестно, что я о его мыслечувствах знаю, а он о моих - нет. Я буду радоваться существованию этого человека где-то в одном мире со мной, даже если он не ответит мне взаимностью. В конце концов, он лорд, и, хотя это всё до сих пор несколько сверх моего понимания, я ему не пара — и потому, что простая студентка, и потому что не-человек...
Говорят, Ковачи вчера приезжали и искали меня. Пишу письмо и им, надо уже встретиться.
Практика в Пироговой. Безуспешно сходили в Наррентурм, но попали на Всемирную выставку. Было много интересного плюс сестра Энни, Анна Шрёдингер, кажется, которая запихнула моего кота в коробку!!!! Ну, не моего, я его им подарила, и он технически их. Но он и Энни тоже! И вообще!
Написала разгневанное письмо Энни.
Отец сказал, что докопался до моей природы. Страшновато узнавать. Пока не хочу. Да и Вронский говорит, что он считает, что мне не стоит, хотя готов, если я сочту нужным...
Успешно сходили в Наррентурм — пообщались с пациентами, исследовали одну из их методик лечения. Впрочем, ощущение, что от нас что-то скрывают и саботируют обмен опытом, не покидает.
Мне предложили пройти 5 практик, чтобы получить диплом с отличием и отправили снова в Пироговку Х)
Там мы открываем новое психиатрическое отделение, а я хочу заняться исследованиями мозга и его органических повреждений и медикаментозного лечения. Такого даже в Наррентурме не проводили! Психоанализировали сына императора, затем разговаривали с самим императором. С сыном-то у него всё в порядке, а вот их отношения...
Поговорила, наконец, с Алисой Иосифовной про ад и рай внутри, про свободу воли. Яблоки у неё вкусные )
Случайно встретилась в трактире с Ковачами (они моё письмо не получали!). Говорят, Шандер умер около года назад, в пожаре...А ещё с ними незнакомая девушка. Когда она отходит, они говорят, что её зовут Лейла, и она как я, они сделали её для себя, как дочку. И меня оглушает. Её сделали по любви, её сделали для себя. А меня - на заказ. И это так обидно! Хотя я понимаю, что они ни в чем не виноваты, но Вронский всё-таки мне роднее всех...
На Сенной болтаем с Ангиной (и до меня только сейчас доходит, насколько её гадание было правдивым! О__О КАК ЭТО РАБОТАЕТ?! ПОЧЕМУ НЕТ ИССЛЕДОВАНИЙ?!), и тут к нам подходит давешний поляк Алексей, и Ангина нас представляет. Мы оба усмехаемся, мол, знакомы уже, пока ..
-Эва, это Алексей Вронский, Алексей, это Эва... Вронская?! Вы однофамильцы?
Тут нас разбирает просто дичайший хохот. И выясняется, что Алексей - родной сын Кирилла Антоновича! Вот это пассаж! Он мне поясняет, что они в ссоре, но я прошу Алексея помириться, к чему эти все обиды? Жизнь одна!
Отец подарил мне фамильный браслет! С ума сойти! Теперь, когда я знаю, что у него есть и родной ребенок, это прямо...впечатляет. И папеньку тоже прошу сделать шаг навстречу сыну. Надеюсь, они помирятся...
Разговаривала с Лейлой, которую чуть не убили в гильдии из-за красного камня в её браслете, они сейчас в диком дефиците и цене. Я рассказываю ей, кто мы, и что мы тоже имеем права, и что мы можем жить нормально, и что мы это уже делаем. Я завидую, но понимаю, что она ни при чём. Обнимаю её и говорю, чтобы приходила ко мне, если что. Надо бы уже общество по защите наших прав организовывать, а то гемоглобинозависимых вот признали, а мы чем хуже?!
Внезапно вижу Алджернона. Он пришел на вручение дипломов О__о Я старалась не думать о том, что написала, что может прийти ответ, или что может не прийти, написала и написала, забудь вообще, а тут прибывает он сам, и ещё извиняется, что так долго о__о Прогуливаемся по Невскому под руку, и я тщательно стараюсь держать себя в руках, потому что не хочу ему вредить никак, я пообещала, что не буду ему докучать и намерена сдержать своё слово. Поэтому когда он говорит, что хочет быть со мной, только тихо икаю, а внутри всё переворачивается, в голове шум. Он не шутит? И это так грамотно структурирует всё то, что я пыталась сказать в своём письме, что мне становится так спокойно, так спокойно. Я бы должна тут скакать и прыгать, но мне так хорошо и расслабленно. Кажется, второй раз в жизни, первый был, когда мне выпустили всю кровь.
Он говорит, что привязан к Элизбет и боится её влияния на него и потому боится и за меня тоже.
-Ты не боишься, что я буду пользоваться твоим доверием?
-А ты не боишься от меня того же? Пользоваться доверием обоюдно...Ты не находишь, что в этом вообще суть?
Разговор приходится прервать, потому что приходит время вручения дипломов. Мы подходим как раз когда все уже собрались, и Лиза, видя нас под ручку, делает прямо-таки страшные глаза и шепчет диким шепотом: " Ну ничегооо себе! Ничего ничегооо себе!"
Я хлопаю её по спине и предлагаю: "Выдыхай, Лизонька. Выдыхай".
Мы всей студентотой кричим и пьем и поздравляем друг друга, и обещаем расшатать все три столицы, и весь мир сейчас у наших ног!
—Просто скажи, ты хочешь этого? И я тебе помогу "Потому что наши желания имеют силу только тогда, когда мы это понимаем. И когда мы и вправду хотим, а не "хорошо бы". Я стараюсь глубоко дышать, потому что если он скажет "нет", я вообще не знаю, что делать. И когда он говорит "Да, я хочу этого", мир, наконец, возвращается, я начинаю чувствовать снова. И первым делом ощущаю желание надраться как следует Х)))
Собственно, у нас с Алджерноном с этим не замечено никаких проблем, мы радостно пьём в кабаке, а потом идем слегка "домиком" по улице, и он спрашивает что-то смешное про абсент и опиум, и дома у нас его дурацкий цилиндр наконец-то летит куда-то в угол, дома никого нет, и весь стол наш (папа, прости!!!)
Спина к спине и голова к голове
-Я хочу снять перчатки, закрой глаза
-Чего я там не видела? (я не особо помню с прошлого раза, но вроде там были какие-то рисунки странные)
-Всё равно не хочу, чтобы ты смотрела
И я чувствую щекой его пальцы...
Мой второй браслет снова у Алджернона на случай, если Грэй будет мстить. И мне совсем-совсем не страшно.
Марафон со студентами по кабакам Вены и Англии, в Англии подхватили Мика и Энни, встретили Енто, рассказала, что вампиры это люди с имплантами. Консультирую Энни, которая вроде любит Генриха, который Толль, но, кажется, боится его. Цени мгновения, моя милая Энни.
Толлю я устрою сладкую жизнь, если обидит её! Но он вроде не собирается.
Зашли в кино, после которого вновь поболтала с Грейвсом, он дал мне вытащить кату таро, контроль, правила, которые заточают. Алджернон сказал, что это Век разума. Не знаю, не знаю. Грейвс ещё в прошлую нашу встречу сказал, что ему могут помочь медиумы, но сам он к ним идти не может, по понятным причинам, Элизбет всегда рядом...и у меня пока не получилось их найти. Выясняется, что одна из них, Батори, в Наррентурме.Сходили в Наррентурм, не нашли там графиню Батори, но нашли таки знакомого Энни
Застала мадам д Эсперанс, спросила, может ли она помочь с Элизбет, та обещала узнать у духов.
Расслабляемся в курильне, потому что кабаки позакрывались все (??!!!! Мы ж вроде даже не разнесли ничего в рамках выпускного)
9 июля 1878
читать дальшеБыла принята на работу в академию Пироговой, оформили чин по чину! Написала прощальное письмо Грэю, и чего меня по утрам так тянет писать письма? Пол-утра провела в лаборатории (папенька ушел на пенсию, и я сначала растерялась, но нашлись наставники с Путиловского завода). Мешали новые лекарства по английским рецептам. Изобретали какое-то очередное средство от простуды, но получили антидот к сыворотке правды >_<
Я застала, наконец, медиума, однако она сказала. что в мире духов о ситуации Грейвса не знают, и о демонице не знают. А я ведь готова была поверить уже и в душу, и в демонов, и в чёрта в ступе. Всё-такие его, наверное, мистифицировали, тем более, он говорил, что затея с сеансом принадлежала его другу. Госпожа Д' Эсперанс рекомендует обратиться в Наррентурм и подлечить созависимость. Не сказать, что всё это мне стало больше нравиться при разумном объяснении. Я нахожу Грейвса и передаю ему мнение медиума. Дальше решать ему. Мы гуляем по проулкам Лондона и, когда никого нет, он привлекает меня к себе. И очень смешно шугается, когда появляются случайные прохожие! Говорит, не хочу тебе вредить. Ха, если он и вредит, то только себе, вообще не понимаю, что такого!
Разговор с Алисой
-Вы думаете, что не понимаете людей, потому что сами не человек?
-Да нет, я не понимаю людей, потому что дура Х)) На самом деле, люди мне больше интересны в общении, в их психологии я не очень хочу разбираться, а вот мозг исследовать - пожалуйста!
И я ей внезапно рассказываю всё - и свою историю, и как сейчас встряли мы с Грейвсом и Элизабет. И Алиса вроде бы готова помочь, хотя бы поговорить с Элизабет...
Грейвс арестован за управление Элизбет, украдкой возвращает мне браслет
На Путиловском, куда отвели Грейвса для выяснения чего-то, а мне нужно под хоть каким-то предлогом остаться рядом, соглашаюсь поучаствовать в эксперименте. Проходит неудачно, мне плохо, у меня болят руки, где-то на полу валяется безутешный ученый в истерике, Грейвс кидается ко мне, сжимает ладони, гладит по голове... Когда мне становится лучше, внезапно смотрит в глаза
-Ты будешь со мной?
-Да!
-Ты не боишься меня?
-Сейчас нет. Уже нет...
Глупый, ну что теперь могут быть за вопросы...
Энни и Толль собираются пожениться, ура!
Алиса знакомит с представителем Красного креста, а тот - с Холмсом, рассказываю им всё, и я так устала... Едем в Лондон, где я опознаю особняк моего убийцы, даю показания в Скотланд-Ярде. Хотя я не испытываю к нему ненависти или жажды мщения, он меня вроде как освободил... Но больных надо лечить, это факт.
Алиса поговорила с Грейвсом, Элизбет, а теперь и со мной...Элизабет готова оставить Алджернона в покое, если я отдам ей себя. И Алиса может выступить посредницей.
Грейвс говорит, что он поборется за свою душу, и что он вернется, с ней или без неё, И что я ничего не замечу. Да как так-то?! Он говорит, чтобы я поверила в него, а я просто чувствую, что это ужасно неправильно всё. И надеюсь успеть раньше.
Элизбет нехорошо, но она отказывается принимать мою помощь. И меня уже шатает, потому что когда надо сосредотачиваться - я сосредотачиваюсь, а когда не надо этого делать - меня опять накрывает воспоминаниями о той ночи, когда меня убили, и слезы застилают глаза, но вроде бы от моего отца она помощь принять соглашается, и тот дает ей лекарство
Алджернон куда-то спешит, а я не могу ему рассказать. Только хочу провести эти последние часы с ним.
Энни всё ещё не замужем, я никуда не опоздала. И она говорит мне - только не умирай! Вот как люди это делают?! Почему именно эти слова и именно сейчас?! Как ножом по сердцу, Энни, за что ты так? Я не хочу... Я...Но я готова. Мне кажется, что я готова. Я прокучу эту ночь так, чтобы камня на камне не осталось, я предложу Алджернону пожениться, и на дирижабле, на щемящей высоте красоты неба....
Разговор с голосом разума. Что он почувствует, когда я умру? Что он будет делать? Ты любишь жизнь? Я думала, что уже не верю в Век разума, какой может быть Век Разума. когда разумные существа находятся в рабстве?
Я беру нож. И вытягиваю руку перед собой на столе. И понимаю, что не могу. Могу ли я себя покалечить? Человека — нет, точно не могу. Могу, если я признаю, что я кукла. просто кукла. Но как я потом буду жить с этим признанием? Тогда только снять с себя браслет и останется. Или надеть на кого-то второй...Начинаю плакать от бессилия. Неужели Максимы - это клетка?! Или клетка - это моя природа? Клетка моей воли?! Я же хочу, хочу, чтобы он жил и был свободен! Это моя, моя воля! И тут возникает мысль - а не отнимаю ли я свободу воли у Алджернона тем, что не рассказываю ему? И почему Алиса посчитала, что моя свободная воля важнее его? Это же не так!
Я встаю и иду его искать. Мы сидим в "Гусыне", Элизбет сидит за дальним столом, а я рассказываю ему какая я слабачка и не смогла отрезать палец (конечно, для него - палец, иначе он меня вообще в Наррентурм упечет) И нет разницы, отниму я жизнь у себя или у Элизбет, это будет концом. Хотя ужасно обидно выбирать между собой и Алджерноном. Он пытается меня утешить, и говорит, что он победит в борьбе за свою душу. Но при этом говорит, что если что, чтобы я обратилась к Филиппу цу Лихтенштейну, тому самому его другу археологу, он поможет. Что за "если что" вообще?!
Я, наконец, нахожу Музей одной улицы в Лондоне, надо успеть всё упущенное!
Толль живым и здоровым возвращается из экспедиции, и их встреча с Энни греет мне сердце.
Собрание на Дворцовой, Грейвс меня стращает террактами и просит уйти, я рассказываю Алисе, какое я ничтожество, я боюсь, что она разочаруется во мне. Но она говорит, что рада, что я выбрала свою жизнь, потому что моя жизнь ценна, как и любая другая. так правильно я поступаю или нет?! Какая разница, если я всё равно не могу этого сделать. меня такой сделали!
А потом мы уносим с Евой Грант раненого на Балканах в операционную, и зашиваем ему лоб. И Ева меня хвалит! Та самая Грант, которая самая занудная и суровая в нашей академии! И пророчит мне место заведующей лаборатории! Мечты сбываются просто!
Потом Алджернон найдёт меня и расскажет, что отпустил Элизабет, и попросит моей руки у Вронского, и браслета на его руке и вправду не будет.
Ни у кого нет власти надо мной. На самом деле, больше ничего и не нужно.
И я сама выбираю, какую клетку себе строить, будь то любовь, статусы, Максимы или что иное. Как. Я. Сама. Выберу. И это самое важное.